«Вот эти сделки и совокупность сделок, которая была проведена, были сочтены судом как нарушающие основу именно правопорядка. Я не хочу здесь касаться второй части этой нормы про антисоциальность и про нарушение нравственности, здесь именно нарушение публичного порядка. То есть в ответ на экономические санкции западных государств наша страна ответила российскими специальными экономическими мерами, они являются обязательными для всех субъектов делового оборота, находящимися в российской юрисдикции. Хочу отметить, что это еще не прецедент, поскольку у нас только решение первой инстанции, оно, как мы знаем, вступает в силу в момент вынесения постановления апелляционной инстанции, либо, когда истечет срок на подачу апелляции. Я думаю, что здесь ответчик пойдет в апелляцию, попытается это решение снести. Если посмотреть на судебный акт о зачете взаимных встречных требований между Яндексом и ООО «Торг», то, наверно, деньги уже были где-то там за рубежом, они просто подписали акт сверки. Ну, опять же, как это следует из судебного акта. Но в любом случае здесь должно быть выполнено обязательство по получению разрешения в правительственной комиссии по контролю за осуществлением иностранных инвестиций. Как раз из материалов дела не следует, что одна из сторон за таким разрешением обращалась, либо получила его. Я не считаю это каким-то прецедентом, поскольку в других случаях фактические обстоятельства, разумеется, несколько другие. Единственное, что хочу отметить, что у нас в стране пока еще нет юридической ответственности за несоблюдение режима специальных экономических мер. Насколько мне известно, сейчас в Госдуме, вот с начала года внесен законопроект о появлении, как минимум административной ответственности в Кодексе об административных правонарушениях именно за обход, нарушение, несоблюдение специального порядка. Здесь видимо стороны решили воспользоваться, я бы не сказал, конечно, что это лазейка, это все-таки была возможность в условиях, когда не установлена какая-то ответственность, вот такая сделка или группа последовательных сделок являются законными».

«Не соглашусь, что это бойкот, это информационное сообщение для клиентов, в первую очередь, институциональных. Там сказано, что они в настоящий момент лишь изучают с какими-то внешними и внутренними юристами тот массив президентских указов, которые распространяются на заблокированные в российском периметре активы. Здесь ничего такого нет, здесь не сказано, от чего они отказываются. Тут достаточно вспомнить, что они уже по факту с конца февраля — начала марта 2022 года не все платежные поручения, связанные с Россией, исполняли, они не переставляли бумаги, не выплачивали купонный доход, много чего не делали. И в этом заявлении они говорят о необходимости соблюдать всем, как минимум в европейском контуре, законодательство о санкциях против России, в чем сразу угадывается санкция от 3 июня 2022 года против нашего Национального расчетного депозитария (НРД). Поэтому, если вы меня спросите, как это повлияет на нас, на торги, на потенциальный обмен активами — да никак не повлияет, торги как были заявлены и распланированы по 844-му указу президента России, так и идут, все идет здесь по плану, поэтому все, что происходит в российском контуре, не касается их. Депозитарий — это рядовой субъект делового оборота, он ни одного шага не предпримет без оглядки на регулятор. А здесь, как мы помним, еще в декабре 2020 года Clearstream заявил, что да, мы люксембургская компания, но у нас все счета открыты в Commerzbank Германии, поэтому за любыми разъяснениями идите в Бундесбанк ФРГ, и, если он разрешит Commerzbank что-то сделать с заблокированными у нас бумагами, мы сделаем, не разрешит — ничего не сделаем. Я сейчас проверил, нет разъяснений ни от Бундесбанка, ни от Министерства финансов Люксембурга дополнительных, то есть чем занимается Clearstream? Он просто занимается комплайенсом».

«Криминализировано довольно значительное количество нарушений, среди них простое нарушение режима санкций или их обход. Например, российский бизнесмен учреждает где-нибудь в Казахстане юрлицо и заказывает партию полупроводников и какой-нибудь санкционки, и он убеждает продавца, европейского производителя, что это все уйдет в Казахстане, там и останется. Но после того, как это пришло в Казахстан, все реэкспортируется в Россию, и потом каким-то образом будет, например, обнаружено в каких-то дронах, в каких-то БПЛА на территории Украины, серийные номера будут считаны, и соответствующие органы страны-члена ЕС, где находится этот производитель, смогут возбудить уголовное дело и уже прийти к производителю. Производитель, конечно же, покажет пальчиком на то лицо, которое закупило это все, и вот это лицо, этот генеральный директор или владелец такой компании станет обладателем процессуального статуса в уголовном деле. И соответственно, если он когда-нибудь появится на территории ЕС, то его быстренько возьмут под белы ручки и выдадут в эту страну, которая возбудила уголовное дело. Европейский бизнес и так отличается довольно высокими требованиями к комплаенсу, поэтому при любом сомнении, что товар может, подчеркну слово может, оказаться в России, он просто будет отказывать в таком экспорте, потому что он будет бояться реэкспорта, он будет бояться ответственности. Поэтому будут обкладываться бумажками, будут требовать дополнительных гарантий, что соответствующие товары, технологии, услуги не попадут в конечном итоге в Россию или российским лицам».

«В августе прошлого года [министр финансов] Антон Силуанов заявил, что пострадали 3,5 млн российских частных инвесторов, у кого заморозили активы, бумаги на европейских верхнеуровневых депозитариях. Тогда наши финансовые власти начали разрабатывать разные предложения по так называемому обмену. Чтобы что-то менять, нужно было понять, сколько у нас всего, что можно менять. Поэтому осенью и в декабре прошлого года была подана лавина исков частными инвесторами и институциональными инвесторами. Уже тогда, к концу прошлого года, было вынесено четыре решения арбитражных судов по искам неинституциональных инвесторов. 3 января президент своим указом № 8 запретил, во-первых, судам давать обеспечительные меры, а во-вторых, давать исполнительные листы на судебные решения, которые касаются активов западных депозитариев, учитываемых на счетах типа С и И. У меня такая мысль: давайте посмотрим на бенефициаров того же МТС-банка или Росбанка, кто осенью прошлого года как раз получил эти судебные решения. Бенефициарами являются не последние люди нашей страны, и, вероятнее всего, они использовали свой ресурс, чтобы убедить наши власти в следующем: чего мы тогда судились, зачем это все было, у нас есть судебные решения, что нам теперь с ним сделать? Мол, давайте тем, кто посудился до указа № 8 от 3 января, разрешат все вывести. Вот они смогут, а остальные, к сожалению, не смогут».

«Событие это, не скажу, что большое, оно рутинное. Дело в том, что не во всех государствах-членах ЕС есть ответственность за нарушение режимов и обход европейских санкций. Эта директива лишь обязывает государство в течение одного года ввести у себя ответственность административную, ввести у себя уголовную ответственность по тем минимальным планкам, которые установлены в этой директиве. То есть само государство-член ЕС определяет, какова будет эта ответственность на самом деле. И перечислены все те составы, которые являются последствиями введенных санкций, например, там банк или инвест-брокер не заморозил какие-либо активы, например, какое-либо предприятие-поставщик каких-то запрещенных контролируемых номенклатур не проверил, кто будет конечным выгодоприобретателем или получателем. И все страны-члены ЕС должны будут в течение года изменить свой уголовный кодекс и внести там норму об ответственности за уклонение, обход или нарушения режимов санкций с минимальным сроком тюремного заключения от 5 лет. Значит, когда это применяется? Если цена вопроса от 10 тысяч евро. И вот эта ответственность распространяется еще не только на физических лиц, но и на юридических лиц, то есть им тоже предусматривается глобальный оборотный штаб в размере 1%, или 8 миллионов евро».