«Я не знаю, какие у него были документы, это надо спросить у него. Я знаю, то, что он написал в письме. Но это было сделано издевательски. И, кроме того, многих пропускали, а его нет. Конечно же, это требует расследования».

«Мне будет не жалко. Мне все равно, есть ли у меня бумажный паспорт или электронный. Я не считаю паспорт сакральным предметом. Какая разница, это будет сейчас или через пять лет. у старшего поколения много поводов для ностальгии. Это будет один из них. не самый, я думаю, сильный».

«По тональности у меня создалось впечатление, что он не хочет губить «Мемориал». Это сказали после того, как говорил про людей, которых «Мемориал» объявляет политзеками, он сказал, что нужно подходить ответственнее. То есть это скорее носило характер коннотации, а не расстрела. По тональности скорее благосклонно, мне так показалась».

«Мою удовлетворенность покажет его реакция, а не ответ. Его ответ ни о чем не говорит. Будет его реакция, тогда выяснится, буду удовлетворен я или нет».

«Как всякий абсолютный запрет, он вреден. В принципе упоминание национальности преступника вещь сложная, иногда следует упоминать, иногда нет, это очень тонкая материя, это зависит от индивидуального случая, от того, какое преступление, вообще от контекста, поэтому я против. Я сам всегда своим студентам говорю, что [нужно обращаться] очень аккуратно с национальностью преступника, она упоминается только тогда, когда имеет прямое отношение к преступлению, скажем, поножовщина двух этнических групп, тогда это имеет смысл упоминать. Если какой-то представитель какой-то национальности, скажем, изнасиловал или убил человека, то он преступник, а не представитель какой-то национальности, тогда упоминать его национальность не надо».